Афганец

Матрос-Людоед
Эта история произошла, когда я работал в музыкальном магазине продавцом-консультантом. На улице стоял погожий летний день. Работать не хотелось совершенно, хотелось выехать на природу, купаться в прохладной реке, а вечером, когда жара спадет, под рюмочку красного вина, (причем не буржуйского, а родного южного) скажем «Шепот Монаха», откушать шашлычка, и чтобы обязательно из мяса молодого барашка. Но вместо всего этого приходилось торчать в душном магазине и давать советы незадачливым покупателям, мечтая о глотке прохладной воды. Правда, в этой погоде были другие достоинства, девушки оголялись по максимуму, что собственно и придавало сил. Половина рабочего дня прошла совсем неинтересно, около сотни музыкальных дисков, и какой-то панк пытался прикупить ударную установку. И вот оно «чудо»: миловидная девушка в коротенькой до не приличия юбке вошла в магазин. Мужское население сразу оживилось и буквально ринулось ей на «выручку». Серега оказался первым, и удача наградила его за расторопность – девушка покупала акустическую гитару в подарок своему брату, с присущей только женщинам дотошностью. Она прослушала около десяти инструментов ( да Серега оторвался, сыграл, наверно, всю «Арию», что знал) и в итоге выбрала красную гитару. После её ухода время снова пошло черепашьим шагом.
Уже под вечер к нам в магазин зашел мужичонка, было ему на первый взгляд около сорока пяти. Вид у него не отличался опрятностью, в левой руке он держал банку пива, и, судя по его «выхлопу», эта банка была далеко не первая. Но больше всего меня удивило его лицо, лицо заядлого моремана, обветренное всеми ветрами, и его загар, въевшийся в кожу, и взгляд, такой обычно пытаются сыграть актеры, когда, корчась от боли, прощаются со своими близкими.
Он подошел ко мне и попросил помочь выбрать гитару. Оживившись, я стал ему рассказывать о нашем товаре, пытаясь выведать поконкретней, что ему действительно нужно. Я говорил, а он меня совершенно не слушал, он как будто находился совершенно в другой реальности, его глаза, бегали, как у зверя, вышедшего на охоту. Признаюсь мне в этот момент даже стало не по себе; я тут надрываюсь, рассказываю, а он включил свой «фильтр», не хватало только того, чтобы он ушел, не купив ничего. Внезапно он разродился очередной фразой: «Братишка, а вон та гитара... Питерская?» - показывая на самую дешевую гитару. Но желания клиента – закон, я ответил, что действительно эта гитара питерская, что она с очень старой закупки и что она стоит очень дешево, потому что ее никто не хочет покупать. «Сними мне ее, пожалуйста, я хочу послушать, как она звучит,» - обратился он ко мне. Я снял ее и протянул покупателю, предлагая присесть на ближайший «комбик». Гитара не удостаивалась внимания очень долго и сильно расстроилась, но ловкие пальцы мужика настроили ее буквально за несколько секунд. «Можно я сыграю и спою? Я тихонько, правда, правда,» - обратился он ко мне. Я сказал, что совершенно не против, и он стал играть. Мужик играл песню, совершенно незнакомую, и поначалу я к ней совершенно не прислушивался, но, так как делать было нечего, я волей-неволей стал прислушиваться. Оказалось, что мужик пел песню про Баграм. Когда допел, он смахнул навернувшуюся слезу и вновь обратился ко мне: «Сынок, можно еще спеть?» «Спой, отец, спой еще,» - ответил я.
Он пел долго, песню за песней. Про друзей. Про Афганистан. Про боль и одиночество. Песни зачаровывали своей глубиной и эмоциями и уносили в чужое государство, в другой мир. Когда закончилась очередная песня, я обернулся по сторонам и заметил, что все мои коллеги стояли рядом со мной и тоже слушали. Рабочий день клонился к концу, мы закрыли магазин и еще с час слушали, как пел мужик.
Неожиданно он сказал: «Спасибо, пацаны, что дали такую возможность, я честное слово, играю последнюю песню и ухожу, простите, но у меня совершенно нет денег, чтобы ее купить. Я сегодня схоронил последнего друга из своего взвода. Умерли все, кто пил, а пили на той войне все. Мне так захотелось снова побыть с ними, но увы, все, что я могу – сходить на кладбище, а они там все неживые. А вы мне подари возможность вспомнить их, поговорить с ними, живыми. Спасибо!».
Когда он закончил играть свою песню, он, как обещал, встал и пошел к выходу.
«Отец,» - окрикнул его Андрей, старший продавец. - «Отец, возьми эту гитару от нас в подарок, она стоит совсем недорого, и мы все скинемся и купим».
- Спасибо, но я не могу взять ее, я не могу ничем вас отблагодарить - дрожащим голосом ответил афганец.
- Отец, ты подарил нам гораздо больше, чем ты думаешь, мы никогда не слышали таких песен и вряд ли бы услышали когда-нибудь
-Спасибо. Спасибо.

Мужик взял гитару и медленным шагом пошел по улице в свое небытие. В свое одиночество.
Я долго потом думал над этим случаем. Вот ведь жизнь. Вот ведь страна. Ты можешь любить свою Родину до поросячьего визга, можешь ненавидеть и с пеной у рта доказывать, что все это буржуйское отродье виновато. Но вот в чем нюанс, этот мужик был умней всех нас. За то время, что он был в магазине, он ни разу не посетовал на жизнь, на то, что его все забыли. Он просто пел, он просто грустил. Афганистан – столько боли он принес все, кто там был, но все, кто жив, с улыбкой вспоминают он нем. Потому что вкусили мужскую дружбу, вкусили не самую лучшую долю, но остались людьми, гораздо человечнее, чем те, кто не видел всего этого ужаса.
«Но не тише песня, а надежней. Закалила музыку война. И на век запомнят молодые. Как домой летели дембеля» (замеч. - строчка из песни, увы, автор мне неизвестен, только несколько исполнителей)


Всем вернувшимся и не вернувшимся из Афганистана посвящается…